Я очнулась в каком-то незнакомом месте. Мягкая кровать, теплый воздух, стойкий аромат цветочных духов... В соседней комнате говорили какие-то мужчины, обсуждали какого-то нового вампира. Я точно могу сказать, что у одного сердце бьется ровно, а у второго просто отбивает чечетку: он был зол. У меня возникает вопрос: где я, вашу мать? А, нет, возникает не один вопрос. Есть еще такие, как: какое сегодня число? Год? Сколько времени прошло с последнего вспомненного мною с трудом момента? Ответов не было. Да еще и жуткий голод, проснувшийся во мне, стоило только о нем вспомнить. Мысли казались мне тяжелыми и густыми, с липкими лапами. Я чувствовала себя как человек, давно мечтавший посетить какое-то место, и наконец, посетивший его, но обнаруживший на его месте лишь пепелище.
      – Они так молили о помощи. Не мог же я отказать подросткам, Элайджа, – манерно растягивая слова, произносил первый голос.
      – Никлаус, неужели ты не понимаешь, что, заставив Давину сделать это заклятие, ты нарушил баланс! Мёртвое должно оставаться мертвым, а ты вот так просто согласился продать способности нашей ведьмы, чтобы сделать вампиром мёртвого человека! Никлаус, это неправильно!..
      – Ты всегда был слишком правильным, мой дорогой брат… Ты же знаешь, что, если что-то пойдет не так, мы всегда сможешь избавиться от проблемы…
     Что со мной? Где я нахожусь? Почему я чувствую запахи, ощущаю присутствие посторонних людей, почему я жива? Почему моё тело сейчас не гниет где-то под землей, а вполне пригодно для жизни? Просто дышу, не двигаясь с места и прислушиваясь к ровному сердцебиению спокойного мужчины. Вместе с этим мерным стуком успокаивалась и я сама.
     А я резко поднимаюсь, хватая ртом воздух рвано. Распахиваю глаза и понимаю, что я нахожусь в какой-то тёмной комнате с зашторенными наглухо окнами. Встаю с кровати и не понимаю, какого чёрта со мной происходит и почему у меня так адски жжет горло. Осторожно, словно боясь спугнуть кого-то, делаю несколько шагов к окну и пытаюсь отодвинуть штору, чтобы хотя бы понять, где я. Яркий солнечный свет ослепляет меня и, коснувшись моей кожи, начинает дико жечь. Я с диким криком отшатываюсь от окна, глядя на покрасневшую на руке кожу.
      Разговор в соседней комнате резко обрывается, а мужчины направляются ко мне. Мне страшно, бешеный стук собственного сердца просто оглушает. Судорожно сглатываю, как же хочется пить! Это просто невыносимо, так невыносимо, что хочется лезть на стены, кричать и царапать стены тошнотворного персикового цвета. Наконец дверь распахивается, и в комнату входят те самые мужчины, часть разговора которых я только что услышала волей-неволей.
      Один из них улыбается, а второй явно не рад меня видеть. Что-то мне подсказывает, что именно он говорил что-то там о балансе.
      – Здравствуй, Эллисон, – ямочки на лице у мужчины, который сейчас ко мне обращался, просто раздражали. Я перевожу взгляд на брюнета, он сдержанно смотрит на меня. Совершенно ничего не соображая, я неосознанно делаю пару шагов назад.
      – Кто вы? Где я? Что вообще происходит? – я едва шевелю губами, мой голос хриплый, но я не могу задать эти вопросы. Мне нужны ответы, и я хочу их получить, иначе… Я не знаю. Что будет, я понятия не имею, что со мной сейчас происходит, и почему так нестерпимо хочется пить. Я хватаюсь за горло, что не укрывается от взгляда двух, как мне показалось, братьев.
      – Ты, должно быть, хочешь пить, милая? Держи, это поможет утолить жажду, – и мужчина бросает мне пакет с какой-то жидкостью. По запаху я поняла, что это кровь. С ужасом я осознала, что хочу выпить эту кровь. Прямо сейчас разорвать этот чертов пакет и выпить кровь. Я недоуменно смотрю на мужчин, то на одного, то на другого.
      – Что вы со мной сделали? – почти кричу я, разрывая пакет и наслаждаясь вкусом крови. Такая… тёплая, тягучая, ярко-красная, желанная и неповторимая. Я грызла своими невероятно острыми зубами пакет, желая получить больше, максимальное количество божественного напитка. Я пила кровь и плакала от собственной беспомощности? Что происходит? Что, черт возьми, со мной происходит?!
      Пустой и уже бесполезный пакет сжимается в руке, а мужчина садится на кровать.
      – Конечно, в мою часть сделки не входило задача возиться с новообращённым вампиром, но ты слишком прекрасна, Эллисон, так что считай это моим подарком, пока твоих друзей нет, – он улыбается, а мне хочется пустить стрелу ему прямо в глаз. Кстати, где мои лук и стрелы? Или их после моей смерти просто конфисковали? Чееерт, сколько же всё-таки разных вопросов! – Меня зовут Клаус, – между тем, продолжает мужчина. – А это мой брат Элайджа, – он указывает рукой на брюнета, стоящего чуть поодаль и скрестившего руки на груди. – Не обращай внимания, сегодня он немного не в настроении, обычно его не заткнешь!.. Так вот,  Эллисон, твои друзья никак не смогли смириться с твоей смертью, поэтому решили заключить сделку с нами, Первородными. У нас есть знакомая ведьма, которая сделала всё необходимое, и теперь ты снова можешь топтать землю своими прекрасными ножками. Правда, немного в другом облике, нежели все привыкли видеть, – Клаус поднялся и прошёлся по комнате, провожаемый моим недоверчивым взглядом. – Видишь ли, Эллисон, теперь ты вампир и… – он хочет продолжить, но я не выдерживаю и перебиваю.
      – Вампир, Вы серьезно? Неужели Вы думаете, что я поверю незнакомому человеку? Я умерла, незачем меня дурачить? Лучше скажите, что это за место, и когда моя душа обретет покой… Или что там происходит с умершими, – после какой-то паузы я добавляю последнюю фразу, потому что просто не  знаю, что и сказать.
      – Я бы на твоём месте был чуточку более благодарным, ведь, если бы не наша ведьма, ты бы сейчас продолжала гнить в своём гробу, – мне показалось, или в его городе проскользнуло что-то угрожающее? Но он тут же сменил тему. Это Новый Орлеан – прекраснейший город в своем великолепии. А ты, хочешь верь, хочешь не верь, но теперь без крови тебе не обойтись. А теперь отдыхай, милая, скоро друзья приедут за тобой. И постарайся не выглядывать в окно больше, Давина ещё не сделала для тебя кольцо. Солнце может убить тебя, – сверкнув глазами, произнёс Клаус и, развернувшись, вышел из комнаты. За ним последовал и явно недовольный Элайджа. А я понимала, что хочу ещё крови. А ещё я понимала, что не верю ни единому слову этих подозрительных людей. А это значит, что я не буду дожидаться дальнейших речей или действий. Ночью я убегу отсюда.
  ***
      Меня не тревожили до самого вечера. Меня порядком достало одиночество, и я не нашла ничего лучше, чем просто мерить шагами комнату и заламывать себе руки. От жжения в горле хотелось лезть на стены и начать выть на Луну. Я понимала: мне снова хотелось крови. И это пугало. Нет, не так, это очень-очень пугало.
      А еще я хотела увидеть своего отца и друзей. Увидеть их лица, обнять их, прижать к себе крепко и никуда не отпускать. Я хотела порыдать на плече у Лидии, уткнуться носом в грудь Айзека, вдыхать аромат его одеколона, знакомого до боли. Я бы хотела, чтобы отец обнял меня и поцеловал в лоб, как это делал только он.
      Я бессильно падаю на кровать, скучая по дому. Я отправлюсь домой, мне плевать, как. Мне плевать, что от Нового Орлеана до Бикон-Хиллса неблизкий путь. Мне плевать. Что-то мне подсказывало, что я без труда смогу преодолеть это расстояние, что-то мне подсказывало, что я могу абсолютно всё.
     Но только не справиться с диким жжением в горле. Оно становилось всё сильнее, оно буквально убивало меня.
      Я не хочу больше ждать, поэтому и подскакиваю как ужаленная и тихонько покидаю сначала комнату, а затем и,  казалось, пустынный дом. Мне не попалась ни одна живая душа, а уж охотничий опыт научил меня ходить крадучись.
     Оказываюсь на улице, смотрю на небо. Ночь выдалась звездная. Холодало. Согреться бы. Выпить бы чего-нибудь горячего. Крови, например.
***
      Оказывается, я могу передвигаться с огромнейшей скоростью. Этот факт меня шокировал и обрадовал одновременно, хоть я и понимала, что это так же неправильно, как и то, что мне невыносимо хочется перегрызть кому-нибудь глотку. Но я хотя бы узнала, как добраться до Бикон-Хиллса, скитаясь по безлюдным переулкам нового Орлеана и вглядываясь в украденную мною несколько минут назад карту. Вдруг я резко вскидываю голову вверх: мне кажется, что я слышу чье-то сердцебиение. Инстинкты обостряются, и я, крадучись, иду к тому место, откуда доносится стук. Поворачиваю и вижу девушку. Она явно потерялась и искала, кого бы спросить о том, где она находится. Увидев меня, она заметно обрадовалась.
      – Извините, а вы не поможете мне найти… – начинает она приятным голосом, но, заметив мой тяжёлый взгляд, осекается и в страхе пятится назад. Я настигаю её уже в следующее мгновение и буквально разрываю её на части, не обращая внимания на истошные крики моей жертвы. А я просто пью хлещущую из ран кровь и наслаждаюсь вкусом тёмной, тёплой, солоноватой крови. Она всё ещё сопротивляется, но я сильнее. Моя жажда сильнее. Я выпиваю всё до последней капли, и девушка, обескровленная, валится на землю с оглушительным ударом. А я стою, вся испачканная кровью, с ужасом понимая, что я только что натворила. Со всхлипом отшатываясь назад, хватаясь за голову.
        – Нет, нет-нет-нет, что же я натворила… Я чудовище! Я монстр!.. – я пячусь назад, не сводя испуганного взгляда с тела девушки. Меня трясёт, я разворачиваюсь назад и бегу, сломя голову, включая свою суперскорость. Мне страшно. Мне очень страшно, я не могу соображать. Хочется разрыдаться, что я и делаю, наконец-то остановившись. Через несколько секунд я понимаю, что нахожусь около дома Лидии. Моей Лидии. Как я за такое ничтожно малое время сумела преодолеть огромное расстояние? Что со мной? Я больна? Я чем-то больна? Почему я жива? Почему мне хочется убивать. Падаю на колени прямо на дороге и плачу, закрывая ладонями лицо. Может быть, это мой персональный Ад? Может быть, он именно так и выглядит. Соленые слезы катятся по щекам вместе с тушью, которую я нанесла на ресницы в день своей смерти. Да и одета я была так же, как в день своей смерти. Вот только дыра от меча Они осталась. А ещё я была испачкана не только своей кровью, но и кровью этой девушки, бедной девушки, которую я убила.
      Через какое-то время поднимаюсь с колен и направляюсь к дому Лидии. Я хочу увидеть мою лучшую подругу хоть одним глазком, она мне поможет, я знаю. Она что-нибудь придумает, я знаю.
      – Она что-нибудь, придумает… Она что-нибудь придумает, – как мантру повторяю я, еле переставляя ватные ноги. Подхожу к дому, окровавленной рукой нажимаю на звонок, рукой опираюсь о дверь, оставляя кровавый след. Меня всё это пугает, слишком пугает.
      Дверь открывается через несколько секунд, а на пороге появляется Лидия, та самая Лидия Мартин, которую я так хотела защитить от всего. А теперь подвергаю её такой опасности, ведь я слышу, как учащается её сердцебиение, стоило ей увидеть меня. Как пульсирует вена на шее, так и манит впиться в неё. Но это же Лидия, мать вашу! Я не могу так с ней поступить!
     Я молчу. Я не знаю, что сказать ей, честно. Может быть: «Привет, Лидия, я только что убила человека»? Я просто жадно смотрю в её глаза и чувствую, как слёзы снова наворачиваются, и я, не сдерживаясь, рыдаю в голос, пытаясь проговорить её имя. Ноги трясутся, подкашиваются, но я мужественно стою, глотая такие соленые слёзы и смотрю на идеальную Лидию Мартин. Ведь почему-то я пришла именно к ней, а не к отцу, например. Я так скучала по моей лучшей подруге.

Отредактировано Allison Argent (2014-10-26 23:16:00)

Я чувствую, как бешено колотится её сердце. Я чувствую, что сама теряю контроль, я чувствую, как она соблазнительно пахнет, как сильно мне хочется вцепиться в её глотку. Страшно. Холодно. Больно. Наверное, боль в комплекте с виной сильнее всех.
     Больно из-за того, кем я стала. Больно из-за того, что я сейчас совершила. Больно из-за того, что Лидия смотрит на меня так, будто увидела привидение. Хладнокровная Эллисон Арджент сейчас на грани истерики.
     Она смотрит на меня так, будто я ей померещилась, и от этого в горле встал новый ком, ещё больнее предыдущего. Она, похоже, не верит своим глазам, не верит в то, что я жива. А я не могу поверить, что снова вижу её, как не могу поверить в то, что только что погубила невинную девушку.
     Слёзы катятся по щекам, я дрожащей рукой пытаюсь убрать соленые дорожки со своих щек. Руки, перепачканные кровью, касаются щек, оставляя ярко-красные полосы. Я сделала ещё хуже. Как всегда. Плюнув на это неблагодарное дело, осторожно делаю шаг навстречу моей огненной Мартин. Наверное, я напугала её. Да что говорить, и я себя жутко пугаю. А еще пугает эта неизвестность. А ещё то, что ноги подкашиваются, и я не могу даже спокойно устоять на ногах. Но я держусь. Держусь ради моей лучшей подруги. Чтобы не упасть в обморок прямо у неё на глазах.
      Мысли перемешались, я совершенно не могла ничего сообразить, поэтому просто бессильно закусывала нижнюю губу, чтобы почувствовать боль, чтобы почувствовать физическую боль вместо едкой вины, съедающей меня, сжигающей меня. Я сгорала, я погибала заново, но только эти глубокие, пронзительно-зелёные глаза, недоверчиво пронизывающие всю меня, не давали мне сойти с ума и начать говорить. Плевать, что говорить. Главное, как-то показать ей, что я - это я.
      - Лидия, - я плачу, я не могу справиться со слезами. Наверное, я слишком слаба. Я уже совсем не та Эллисон, что храбро сражалась с Они ради своих друзей. Я уже не знаю, кто я. Что-то совершенно непонятное и противоестественное. Такие, как я, долго не живут. Да такие, как я, вообще должны жить только на страницах фантастических книг. - Я жива, Лидия... Это я, Лидия... - мне настолько больно и страшно, что я не могу даже сложить слова в целое предложение.
      - Помоги мне, Лидия, прошу... Я чудовище, Лидия, я... я только что убила человека, я опустошила невинную девушку как пакет с молоком... - я не могу договорить, я плачу, слёзы застилают глаза, я совершенно ничего не вижу. Сил ни на что не остаётся, и я просто бессильно сползаю вниз по стене, не переставая плакать. Наверное, я испачкаю Лидии ковёр. Почему-то это волновало меня не меньше того, что я только что натворила.
     Я.
     Убила.
     Человека.
     Просто перегрызла её глотку и выпила всю кровь. Разве это не диагноз? Разве это не значит, что что-то в мире пошло совершенно не так? Или, может быть, всё это и правда часть моего Ада? Я чувствую столько разных эмоций одновременно, кажется, где-то на задворках памяти есть фраза из подслушанного мною разговора Клауса и Элайджи о том, что вампиры (нет, ну разве это не бред?) чувствуют всё гораздо острее и сильнее во много раз, нежели человек. Так вот, эмоции накрывали с головой. Хотелось просто закричать, разбить что-нибудь, обвинить кого-нибудь во всём происходящем и в очередной раз заплакать.
      - Они.. они как-то оживили меня и превратили в монстра, - через какое-то время произношу я, подавив слёзы и глядя на Лидию снизу вверх. Почему-то я была уверена, что Лидия одна дома. Лидия постоянно одна дома. Что-то мне подсказывало, что моя подруга вообще в последнее время часто бывает в одиночестве, это видно по её остекленевшему взгляду. Похоже, все эти потери сломали её морально и физически. - Я так рада, что ты в порядке, продолжаешь жить дальше.. Я так рада тебя видеть, но... Лидия, я чудовище, - просто крик души и очередная партия слёз. Закрываю лицо руками, потому что я и правда впервые в своей жизни - как до смерти, так и после смерти - не знаю, что мне делать, как поступить. Почему-то я не могу переносить солнечный свет и для поддержания жизни мне нужна кровь. В кого же меня превратили эти люди? Неужели россказни Клауса о вампирах правда? И что? Это ничего не меняет. Я умерла, я не могу позволить себе продолжать жить. Сейчас, сидя перед дверью дома Мартин, под недоуменным взглядом хозяйки, вся перепачканная кровью, бледная, нервная, напуганная, такая Не_Арджент, я поняла, что даже несмотря на то, что я вернулась, всё не будет так, как раньше. Всё будет ужасно. И от того, что я заново должна умереть, становится дико страшно, дико больно, просто дико. Я поджимаю губы, избавившись от слёз целиком и полностью. К чему теперь слёзы, когда собственная судьба решена. Я правда рада, что увидела Лидию, я рада, что она пытается справляться. Моя Лидия, моя сильная Мартин всегда пыталась показать, что ей лучше, чем есть на самом деле. Но я знала её лучше, чем кто бы то ни был, поэтому я чётко видела, как в её взгляде кроется боль и усталость. И я не могу найти ничего лучше, чем сказать то, что я должна была сказать всем, когда умирала, а не разбрасываться глупыми признаниями.
      - Прости меня.

просто мы на грани,
просто улетаем ранеными птицами.
п с и х б о л ь н и ц а м и.

     Она говорит, чтобы я встала. Она хочет всё решить, она опять хочет спасти меня. И, если одна часть меня понимала, что так оно и должно быть, то вторая часть категорически не хотела подниматься, она просто хотела разрыдаться и больше никогда ни на кого не смотреть.
      Просто как-то отгородиться от проблем.
      Но Лидия, моя Лидия в этом тошнотворном ядовито-зелёном платье, такая родная, такая Мартин. Она смотрит на меня так, словно больше никогда ни во что уже не сможет поверить. И именно из-за этого взгляда я беру себя в руки и поднимаюсь, тяжело дыша.
      А в её комнате совсем ничего не изменилось, только фальшивого розового цвета поубавилось. Похоже, Лидия всё-таки решила показать миру себя настоящую. Я осторожно ступаю по мягкому ковру, ничего не трогая и боясь запачкать что-нибудь кровью, которая была на моих руках в прямом и переносном смысле. Мне дико холодно, и я обнимаю себя за плечи в тщетной попытке согреться. Вдыхаю воздух через нос с шумом, впитывая в себя аромат дорогих духов Лидии, которые мы с ней когда-то выбирали вместе.
     Медленно, дико медленно  подхожу к окну и вглядываюсь в темноту ночи. Но на самом деле всё, что я вижу – это собственное растерянное отражение в оконном стекле. Что теперь делать дальше? Боги, как же я хочу увидеть отца, как же я хочу, чтобы он снова меня обнял и поцеловал в лоб, как это делал только он. Но я боюсь, что он не примет ту новую Эллисон, которая и сама не знает, кто она такая.
     Позади раздаются робкие шаги, и через несколько секунд я чувствую, как теплое тело моей лучшей подруги прижимается ко мне. В нос ударяет запах крови Лидии, звук пульсирующей вены на шее отдаётся звоном в ушах, и я жмурюсь, отгоняя наваждение и, сбрасывая с себя её руки, отшатываюсь назад. Жажда, дикая, необузданная жажда и желание убить человека, который сейчас находился со мной в одной комнате. Страх, ненависть к самой себе, но желание сильнее. Желание попробовать её крови всё сильнее. Я с безумством в глазах отхожу ещё дальше, хватаясь за голову.
      - Не подходи ко мне, Лидия! Прошу, не подходи ко мне, если не хочешь умереть! - выкрикиваю я, ловя собственное отражение в огромном зеркале, висящем напротив. На меня смотрела безжалостная и безумная девушка, отдалённо чем-то похожая на меня, вот только я не припомню, чтобы раньше у меня были такие огромные клыки и черные глаза, наполненные жаждой и бесконечной злобой. И выступившие тёмные вены под глазами вовсе не добавляли девушке шарма и изящества, скорее, делали её похожей на монстра из фильма ужасов. Всегда любила фильмы ужасов, вот только сейчас почему-то и правда страшно.
     Кажется, мысль об убийстве Лидии отходит на второй план, когда до меня доходит, что девушка в зеркале - это я. Ноги подкашиваются, и я просто падаю на кровать Лидии, пачкая её кровью. Закрываю лицо ладонями, устало потираю переносицу и понимаю, что мне стоит признать уже то, что я этот самый гребаный вампир. Поднимаю взгляд на Мартин, которая заботливо стояла надо мной и держала в руках платье с полотенцем и что-то там бормотала о душе и звонках родным.
      - Нет-нет, не надо никому звонить! - наверное, чересчур поспешно выдаю я в ответ. - Никто не должен знать, что я жива и, тем более, кем я стала. - но при мысли об отце и Айзеке сердце предательски сжалось в маленький комочек и, кажется, на несколько мучительных мгновений перестало разгонять кровь по организму. Нет, не нужно думать о них, они вряд ли примут меня, такого монстра. - Я очнулась сегодня в каком-то незнакомом месте. Темная комната, зашторенные окна... Но, стоило мне выглянуть в окно, как меня просто обожгло солнечным светом, - я не знаю, почему начала рассказывать все свои происшествия. Наверное, я хотела, чтобы Лидия рассмеялась и сказала что-то в своей саркастичной манере. Чтобы я почувствовала себя по-настоящему живой. Чтобы кто-то сказал мне в лицо, что я просто сошла с ума. Ведь я и правда сошла с ума. - А потом пришли люди и сказали мне, что теперь я вампир, что мне теперь не выжить без крови. Лидия, мне бросили пакет с кровью, и я выпила всё до последней капли. А ещё один из этих людей сказал, что мои друзья заплатили за это... Лидия, - пристально смотрю на рыжеволосую девушку, я знаю, когда он лжёт, это всё видно по её глазам. - скажи мне, что вы не заключали каких-то глупых сделок, чтобы вернуть меня. Скажи, что вы не настолько прониклись духом сверхъестественной лабуды и понимаете, что мёртвое должно оставаться мёртвым? - как это иронично, я повторяю слова того самого Элайджи. Судя по всему, он гораздо умнее и рассудительнее того Клауса. Теперь и я сообразила, что нарушать баланс - не есть хорошо. Я умерла, к чему всё усложнять? 
      - Мне сказали, что я в Новом Орлеане. Мне сказали, что скоро мои друзья придут за мной, но я не верила ни единому слову, и поэтому вечером сбежала из этого дома. Оказалось, что я могу передвигаться со скоростью света. А ещё дико жгло горло, просто невыносимо хотелось пить, но я уже понимала, что мне нужна лишь кровь. Я блуждала по улицам, пытаясь найти выход из этого города, мне хотелось домой... А потом я увидела заблудившуюся девушку, - я осекаюсь, потому что не знаю, как продолжить под испытывающим взглядом Лидии. Я не знала, как рассказать ей, что я безжалостно растерзала невинного человека, и ни один мускул на моём лице не дрогнул. - она была.. напугана, она звала на помощь, а я просто подошла к ней и перегрызла ей горло. Лидия, я выпила всю её кровь, мне было всё равно, что она кричит, пытается сопротивляться. Я была во много раз сильнее её, - картинки с воспоминаниями мелькали так часто, что я просто зажмурилась, чтобы больше никогда их не видеть, чтобы они перестали меня мучить. Но картинки не исчезали, а мелькали всё с большей скоростью, заставляя просто хотеть закричать. - я убила девушку, чтобы утолить свою жажду. А потом я просто сбежала. И вот я здесь. Я даже не знаю. почему оказалась именно перед твоим домом. Просто... я запуталась. Я ненавижу себя за то, что убила девушку, чуть не убила тебя; за то, что мне постоянно хочется убивать. - закрываю глаза, пытаясь собраться с мыслями. Но мысли разбегались как испуганные внезапно вспыхнувшим светом на кухне тараканы. Я просто устала.