Это можно было бы назвать неизбежностью. Моран верил в Её Величество, в войну и в пистолет в руках. Иногда пистолет заменялся бутылкой хорошего (или не очень - опционально) виски. Иногда - голой женщиной. Но принцип всегда оставался один и тот же: Великобритания и удовольствие. Великобритания и долг. Всё это давно смешалось в один стальной ком, с пробоинами, выбоинами и царапинами; долг свой Моран отдал в лихвой, насколько это вообще было возможно.

То ли Зигмунд Фреуд, то ли какой-то тибетско-китайский философ изрек однажды мысль о том, что случайности не случайны. Не сказать, что Себастиан в это верил. Он просто поддался искушению. Встретить старого вояку Скотта, с которым когда-то пересекался то ли на Иракской свободе, то ли еще где (какая разница? там было слишком много возни с дурными талибами), Моран был совсем не готов встретить этого отставного монстра именно в Лондоне. О скандале он слышал вполуха, был занят своими делами, в подробности не вдавался. Но примерно представлял те чувства, которые должны были остаться у отставного сержанта, которого не просто отстранили, как самого Бастиана, а выставили из армии с позором и всяческими лишениями. Это было крайней мерой наказания - отобрать у вояки воздух и оставить наедине с удушливой гражданкой. Или все было не так? Память подводила, когда дело касалось таких ситуаций - чужих и малоинтересных.

Со Скоттом они договорились встретиться на днях, но Себастиан закрутился и в итоге практически позабыл про старого знакомого, с головой окунувшись в дела фирмы. Потом же, когда выдалась парочка выходных, осознание накатило прохладной волной облегчения - ему было, где провести вечер. Себастиан, будучи пунктуальным, но не имея при себе точного времени, не хотел предупреждать заранее, решив сыграть на принципе неожиданности. Дэмиен открыл дверь не сразу, но всё-таки открыл, что было уже плюсом. Моран, почувствовав неправильность ситуации, - сработала та самая пресловутая интуиция - оценивающе окинул сослуживца и бывшего подчиненного взглядом, хмыкнул рассеянно и протиснулся в квартиру, легко отпихнув Скотта плечом.

Сержант был шире его, по комплекции потяжелее, да и выглядел старше, тогда как разница в возрасте был достаточно велика, при чем в пользу Себастиана. Уже в армии, помнится, шутили, что Моран продал душу дьяволу за смазливую морду да ясные глаза. Тот отфыркивался от парней, иногда сетуя на то, что полковник вдруг выглядит младше сержанта. Квартира Дэмиена оказалась чуточку мрачноватой, но гораздо более обжитой, чем дом Мориарти. Себ, оглядевшись, пихнул друга в плечо, отправив его в сторону кресла.

- Сядь. - Говорить, в принципе, не было надобности. Привычная процедура. Пару раз такое уже было. Далекие семь лет назад. Теперь они оба изменились. Теперь их обоих пережевала гражданка. - Не сказал даме комплиментов? - Себастиан усмехнулся, опустившись перед развалившимся неуклюже и напряженно в кресле Скоттом, примяв кожу вокруг небольшого и, как оказалось, неглубокого ножевого в боку, поднялся снова на ноги, стащив с ручки кресла бинт и направившись в кухню

Kid Beyond – I Shall Be Free

Больно всегда было смотреть на парней, которые, единожды заброшенные в горячую точку, уже не могли вернуться домой. Даже дома они были как на войне. Войну видели во снах и наяву. Это было страшно. Когда-то Себастьян отчаянно боялся стать таким же. Его уберегло от этой участи. А кого-то – нет. Или не совсем. Скотт, кажется, не смог увернуться. Хоть и по касательной, но задело. Такой же горячий. Такой же яростный. В армии с этим не так много проблем, как на гражданке. Тут – как зверь в клетке. Как волк.. хотя, Дэмиен скорее походил на медведя. Поджарый, мощный, но по-своему грациозный монстр в жесткой шкуре, запутавшийся в десятке капканов. Одним таким когда-нибудь пережмет шею – и прощай прости.

Себастьян предпочитает промолчать, вернувшись из кухни с влажным полотенцем, привычно и не задумываясь протирает рану, крепко оборачивает бока сослуживца эластичным бинтом, прижав к ране побольше чистой марли. Вновь перевязывать раны Скотту – это такая небольшая выбоина в жизни, где можно ненадолго спрятаться от внешних обстоятельств. На пару часов сказать «до свидания» Джеймсу, забыть о том, что он кому-то и что-то должен. Успокоиться и забыть. Себ, конечно, хотел нажраться, как последняя скотина. Забыться в компании сержанта. Но и так пока тоже сойдет. А дальше – поглядим.

Тяжело вздохнув, Моран заваливается на пол, усаживаясь удобнее, тянет Скотта ближе, заставляя его согнуться в кресле, вытягивает вперед одну его руку и, улыбаясь и ловя взгляд, вспоминает, как это было в Ираке.
– Сейчас вылетит птичка, сержант. – Ухмылка становится шире, а Бастиан один за другим вправляет вывихнутые пальцы, щелкая поврежденными костяшками. Ему доставляет какое-то садисткое удовольствие следить за выражением лица Дэмиена. Но он, всё же, продолжает, стирая порозовевшей от крови и посеревшей от грязи тряпкой следы побоища с чужих рук, перематывает почти бережно бинтом. Он никогда не скупился на оказание первой помощи, если было время. Было что-то неопределенно приятное в этом.

Закончив, наконец, Моран, не вставая с пола, садится поудобнее, тяжело вздыхает, делая пару глотков из бутылки. Виски скатывается по горлу, завоевывая пространство в желудке. Моран пытается не думать о том, как хотелось бы снова оказаться.. по ту сторону. Не думать – вот самый оптимальный вариант.
– Вечно с тобой всякая херня происходит, Дэмиен, – глухо проговаривает полковник, разглядывая свободную от бутылки ладонь. – Оно того стоило?