Вначале была Мексика. Деймон помнит про этот богом забытый рай только то, что в нем слишком жарко, грязно и кровь там такая же мерзкая на вкус, как и дрянной виски в любом из баров. Пить можно было только текилу. Много текилы в самый разгар праздника Дня мертвых. Забавно было оказаться единственным мертвым среди подражающих, пить кровь прохожих, так удачно раскрашенных бутафорской. Все же, ему понравилась Мексика. Только не хватало одной вечно сидящей на диете задницы, так неудачно соскочившей с бельчатины на двуногих. Сейчас, когда они в очередной раз поссорились, это было очень некстати.

Покупая билет на самолет, Деймон еще не знал, что поиски брата превратятся в вереницу авиаперелетов и долгих миль за рулем. Зачем на этот раз он решил прибрать за младшим – сложно ответить наверняка. Все перестало быть, как прежде. Ни тебе оторванных голов посреди чужой милой гостиной, ни кровавого следа, ведущего до самого Лондона. Стефан, на самом деле, умел исчезать так, чтобы Деймону пришлось постараться. Своего рода игра. Не на выживание, конечно, скорее, на интерес. Как в детстве, когда они спорили на монетку, стащенную из отцовского кармана – кто первым залезет на дерево, слишком ветхое, чтобы выдержать двоих, и только один удержится на самой верхушке; или, когда впервые увидели Кэтрин Пирс – кто сможет завоевать ее сердце, подчинив ее чувства себе?.. Неудачное сравнение. Деймон кривится, как от зубной боли. Чувств у бездушных тварей не бывает, да и он вскоре уподобился ей, научившись с годами отключать свою человечность, свои эмоции и те самые чувства. Щелчок пальцев, и как по волшебству – ничего не болит, не грызет изнутри голодным монстром, не лезет наружу необдуманными поступками. Все просто, предельно ясно и совершенно ровно. Когда ему нужно, чтобы в жизни все перевернулось с ног на голову, он покупает билет или садится за руль арендованной машины и едет, как охотник по следу того, кто всегда будет тянуть к себе невидимой нитью. Даже, если порой ему хочется самолично убить Стефана, он должен знать, где на этот раз мелкий засранец устроил праздник души и пир для желудка.

Лондон, Париж, Монако и снова старые добрые Соединенные Штаты Америки: Техас, Флорида, Нью-Йорк…

Аляска. Почти восемь тысяч километров в пути, один частный самолет, проделавший мертвую петлю не то от резкого порыва ветра, не то от крепкой русской водки, к которой всякий раз прикладывался пилот их крылатой капсулы смерти.

Деймон не успевает сойти на хорошо промерзшую землю, но твердую, черт возьми, устойчивую, землю, как он отчетливо понимает – здесь не то, что Стефана, тут и цивилизацию сложно обнаружить. Но для того, чтобы залечь на дно, и впрямь место подходящее. Вокруг только лес, дикие звери и таблички повсюду, предупреждающие о том, что нужно делать, отправляясь в поход: «Взять достаточно припасов, теплые вещи, средство связи и обязательно сообщить кому-то свое месторасположение». Больше всего вампира порадовало, что у людей напрочь отсутствует чувство самосохранения. Правда, в такую погоду лететь отказались почти все более или менее адекватные перевозчики, но если учесть, что почти у каждого жителя Аляски был свой альтернативный транспорт – проблема решалась лишь количеством шуршащих купюр.

Пилот говорит что-то про расписание и где можно узнать о следующем вылете, называет адрес и даже предлагает проложить ледяную трассу. Сальваторе кивает, оглядывается и еще раз уточняет, где в этом милом городишке есть бар, отель или место, где можно отлично провести время.

– Вы точно не хотите, чтобы я вас подождал? – пилот недоумевает, как можно путешествовать налегке, да еще по Аляске.

– Нет, – коротко, давая понять, что разговор окончен.

Мужчина пожимает плечами, окидывая напоследок незнакомца, назвавшегося… И тут он понимает, что не помнит ни его имени, ни как вообще согласился на полет в преддверии непогоды. Он закручивает флягу, с опаской поглядывая через плечо. Если в этом округе он еще раз засветится в таком состоянии, у него отберут не только лицензию. И чем он только думал, вылетая сюда?..

Деймон приподнимает ворот куртки повыше, уверено шагая по разбитой дороге, посыпанной гравием.

– Если я не найду твою задницу здесь, клянусь Богом, Стэф, я сам снесу пару голов вместе с твоей, – проговаривает сквозь зубы, цепляясь взглядом за вывеску, на которой ярким неоном выделяются слова: «Домашняя кухня и ночлег».
Деймон непроизвольно тянет ухмылку. Он помнит подобный трактир, но много лет тому назад, и там не было ни неоновой вывески, ни такого прозрачного, почти стеклянного воздуха, который вдыхаешь, будто с крошкой из битых бутылок. Это была вшивая дыра, Куба до того, как она законсервировалась во времени, обрастая раритетными машинами, национальной кухней в рамках производимых продуктов и ромом. Его они пили с младшим, разбавляя сладкой, чуть более густой, чем у европейцев, кровью шикарных кубинок. За более чем сто лет это было одно из самых теплых, самых ярких воспоминаний после их смерти, после того, когда в первый раз разошлись их дороги, разрывая, казалось, все связи друг с другом. Когда любое напоминание отдавалось злостью, вспышкой минутной ярости до полного безразличия.

А если признаться, Деймон был не прочь пролететь столько миль, встряхнуться и просто вспомнить, зачем он это делает на протяжении стольких лет.

«Блестящая, отполированная пальцами монета, которая всегда ложилась «орлом» в ладони Деймона – падает. Звонко катится по полу, упираясь в ботинок убийцы. Его собственного отца. Выстрел приходится в упор. Кожу прожигает раскаленным металлом … Все настолько быстро, словно так и должно было случиться. Смысл испарился в дымке пороха и криках тех, кто ожидал милосердия. Умирать оказалось легко. Тебя будто тянет мощным крюком за живот, вспарывая вдоль, цепляясь за внутренности и вверх к сердцу, отсчитывая последний удар о грудную клетку, и затем падает вниз, в мешок, который затягивают узлом, сваливая твои никому уже не нужные останки в кучу таких же изувеченных тел.

Деймон помнит, чье имя отпечаталось в памяти, застыло в немом крике, искривив губы, забрызганные собственной кровью. И помнит, кто именно заставил его шагнуть в проклятую вечность с ним, вытягивая из лап смерти, приволочив какую-то девицу, умоляя его жить дальше. Возвращая брата к жизни.

Сальваторе могут ненавидеть друг друга годами, складывающимися в десятилетия, в одну общую вечность, вытянутую в невидимую глазу нить. Но они никогда не перестанут быть братьями, чья кровь, пусть и разбавленная чужими жизнями, лучше любой магии действует на обоих, с лихвой затирая обиды, толкая на риск, убеждая не считаться ни с чьими судьбами, если на кону одна очень ценная, вечная жизнь…»

Захудалое местечко – мягко говоря, а попросту – дыра. Нет, он видал в своей жизни места и похуже и «посочней», но перспектива, которая маячила в поисках брата, никак не бодрила. Только ступив на землю, Деймон понял, чем этот край привлекает беглецов – их или сочтут чокнутыми, или погибшими в неравной схватке с дикой природой. Правда, на этот счет он мог быть полностью спокоен – Стэфан наверняка уже устроился как можно комфортней для своей вампирской задницы. Сколько бы братишка ни говорил в свое время про аскетизм и ту несущественную нишу в его душе, которая обозначалась комфортом, он любил окружать себя красивыми вещами, крайне бесполезными порой, как и женщины, которые его любили. Иногда они любили их вместе, и затем убивали, бросали… тоже вместе. Эх, времена, эх, нравы, – улыбается своим мыслям Сальваторе, когда переступает порог забегаловки, чем-то схожей с постоялым двором. По углам – одиноко, в центре ютятся местные. Разговоры стихают, стоит незнакомцу поздороваться с барменом и кивком указать на выпивку.

– В этом округе строгий запрет на алкоголь. Чужакам все невдомек, – последнюю реплику он роняет ровно в тот момент, когда вампир ловит его взглядом. Зрачки расширяются, чернея по самую радужку. Как же легко управлять теми, кто даже не сопротивляется, идет к тебе навстречу, раскрываясь в свой злости, подпуская дьявола к сердцу, стоит только сжать крепче, сомкнуть невидимые пальцы на горле – ритм птичий, грохочущий, шумный.

– У тебя наверняка есть, что мне предложить, – Деймон обнажает клыки в потешной ухмылке, ловя собственное отражение в зеркальной поверхности за рядом бутылок, выстроившихся в неровную пыльную шеренгу позади бармена. Часть интерьера? Возможно, но только не было еще в мире бара, где ему бы не налили, как и не было ни одного человека, кто смог бы устоять перед его внушением. Если, конечно, такой человек не принимал долгое время вербену, но с такими разговор короткий.

Получив свой виски, Деймон принялся расспрашивать нового сговорчивого приятеля-бармена о таких же чужаках, о том, куда они обычно направляются, что здесь есть неподалеку, возможно, какие-то поселения в глуши… Но ни промывка мозгов, ни хороший виски, на удивление, не продвинули вампира и на шаг в поисках брата. Единственное, что вносило хоть какие-то коррективы в планы – погода скоро испортится, и вылеты запретят, а значит, все они здесь останутся на какое-то время. Как вариант – дождаться ледяную трассу, потому что по некоторой части Аляски можно передвигаться либо по воде, либо по замерзшим перешейкам, дождавшись, когда встанет лед, но для такого нужны проводники, и со слов бармена, лучшая их часть сейчас сидела за спиной у Сальваторе.

Размышления о дальнейших планах прервал незнакомец. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять – еще один чужак. Что-то многовато, как для места, куда в такую дрянную погоду полетит только сумасшедший или отчаянный…

Обычным парнем незнакомца можно было назвать с натяжкой. Он бегло осмотрел помещение, в точности демонстрируя повадки вампира, оценивая обстановку, размещаясь у стойки – самый удобный способ и вступить в диалог с местным населением, и иметь при случае возможность отхода: дверь просматривалась боковым зрением, но в отражении зеркальной панели напротив остальная часть бара была как на ладони. Охотник?

В нем не было повадок кого-то сверхъестественного существа, но точно того, кто знает, как оценить периметр, как войти в диалог, менее непринужденно, чем действовал Деймон, опустив любезности и выпотрошив мозги бармену, как ярмарочному ослику.

А еще Деймон не верил в судьбу, не верил в числа, не верил в совпадения, в случайности, которые подсовывали нужные карты в колоду… краплеными рубашками.

Сальваторе кивает бармену на бутылку, приказывая налить и незнакомцу тоже.
Посмотрим, кто ты такой.

– Холодно, – замечание по делу, как и те, что делает Деймон для себя – у парня имеется акцент, и он так же прощупывает его. Это забавно. На самом деле, ему начинало уже быть скучно в компании марионетки-Джефа – справочника Аляски и совершенно бесполезного источника информации.

– Через пару дней это место превратится в ледяной ад, – Деймон делает глоток, разворачиваясь вполоборота к собеседнику. – Деймон, – протягивает ладонь, встречая любопытный и, казалось, самый обычный взгляд. Одно «но» –  если бы не все те годы за плечами вампира и умение с легкостью разбираться в людях не только, как в сорте скота или группе крови, он бы поверил ему, повелся на улыбку и такую же ледяную ладонь, крепко сжимающую в ответном рукопожатии.

Говорят, что по осанке, цвету кожи, жестам можно понять больше, чем по срывающимся невпопад словам. Деймон верил, что под страхом смерти можно рассказать намного больше. Он никогда не гнушался пыток, не был нежен с женщинами или милосерден с детьми. Он знал природу человека куда лучше, чем могло казаться. Он был человеком слишком долго, даже в шкуре вампира, но всему приходит конец – наивности, вере в хорошее и тем более в то, что человек способен говорить правду от чистого сердца. Перелет и долгая поездка вымотали Сальваторе, у него уже была марионетка, и ему впервые после потери Аларика захотелось здравомыслящего собеседника, хотя бы на этот вечер.

– Какими судьбами занесло на Аляску? – дожидаясь пока бармен приготовит стряпню, перегибается через барную стойку, на ощупь находя искомое – непочатая, крышка не тронута – паранойя или лучше сказать предосторожность, никогда не будет лишней. Кто знает, какие еще сюрпризы преподнесет этот вечер, но уж точно не отравленное пойло где-то в жопе мира.

- Строгий запрет не такой уж строгий? – слышит Деймон, вытягивая губы в ухмылку. Кем бы ни был парень на самом деле, назвавшийся Дином, но уж точно не из праведников и законопослушных граждан. Такая компания Деймону в самый раз.

- Я бываю очень убедительным, особенно, когда дело касается виски, - дежурная улыбка, отработанные взгляд, голос. Ему и правда нет дела до чужака, если только его появление настолько же не случайно, как и двух братьев Сальваторе на Аляске. Он отлично слышал вопросы, задаваемые бармену, и ловит себя на мысли, что будет немного странно, если и Дин ищет брата. Вторая мысль приходит вслед за первой: «Забавней, если мы ищем одного и того же человека». Не столько и забавно, если новый знакомый окажется охотником. Не в первый раз вампиру убивать тех, кто веками отслеживают таких, как он, тех, кто идет по следу Стэфана. Но, прежде чем рубить с плеча, Сальваторе хотел как можно больше узнать о чужаке. Выпивка – короткий способ, да еще и приятный, ко всему прочему.

На «Спасибо», Деймон отвечает наполовину полным стаканом, салютует и выпивает свою порцию залпом. Все-таки, бар должен оставаться баром, местом, где есть хорошая выпивка, а не только, где подают тушеную лосятину и медвежьи отбивные. Вампир не проявлял безграничную щедрость, разумеется, за любым его поступком скрывался свой истинный смысл. Подсев ближе, Деймон бросает цепкий взгляд на фото парня, которое Дин демонстрировал перед Джефом – крупный, не ребенок, уж точно, слишком улыбчивый, но возможно, фото удачное. Его младший засранец тоже умеет так зубоскалить, доведя сперва до белого каления.

- Ищешь кого? – прямо спрашивает, подливая в стакан пряной янтарной жидкости. По тому, как новый знакомый держится, Сальваторе понимает, что ищет он парня с фотокарточки не в первый раз. И опять ощущение, что его посещает дежа вю. За столько лет, Деймон так привык к их с братом маленькой игре под названием: «Я обижен, пошел ты в жопу! Не ищи меня… » до «Почему так долго, черт возьми?» Вот и сейчас, вампир может позволить себе пропустить пару стаканов, возможно, даже пару бутылок, если вечер затянется и ночевать придется в этой дыре, где-то на втором этаже, прежде чем он продолжит собирать кровавые крошки своей Гретель в глухом лесу. 

- У некоторых талант скрываться  –  в крови, сказал бы, - говорит, прокручивая стакан в ладони, не отрывая взгляд от зеркальной поверхности, замечая, как пара любопытных глаз впивается в их затылки. Видать, не так часто встретишь, чтобы чужакам наливали при сухом законе округа, да еще и приходится терпеть расспросы да треп.

- А если этот кто-то, еще и твоя пожизненная заноза в заднице… – словно про себя, но проговаривая вслух, бросает короткий взгляд на поглощенного едой и своими мыслями парня.

Деймон проверяет телефон – сигнал не самый лучший, но ловит. Ни звонка, ни смс. В прошлый раз ему понадобилось меньше времени, если не считать самый большой перерыв в несколько лет, но тогда он точно знал, где он проводит свою так желаемую вечность и с кем. В следующий раз – сверну ему шею. Меньше проблем. Брошу в подвал – поболтаем по душам недельку другую, как в старые добрые времена. Как там говорят: «Лучше ненависть, чем безразличие?» Будет ему ненависти на двадцать лет вперед. Психануть из-за бабы – было; не понять его поистине благие намерения – избавиться от парочки ведьм – проходили. Но в этот раз, повод затерялся где-то в билетах на самолет, чеках на бензин и счетах вереницы отелей.

- Ищу, - говорит Дин, но Деймону и так уже все ясно, просто осталось узнать – кого и зачем. Почему-то ему становится немного легче от того, что этот ушлый чужак не ищет Стэфана. Не то, чтобы у младшего были бы из-за этого большие проблемы, скорее – ему пока приятно общество нового знакомого и разговор плавно переходит на личности, стоило только подлить еще немного виски и неподдельно изобразить участие, вперемешку с настоящим интересом к его истории.

- Брат младший. Ввязался в кое-какие неприятности. Я помощь предлагал, не принял. Скрывал все. А потом и вовсе свалил. И вроде парнишка взрослый, но я не могу его бросить, просто не могу, понимаешь?  Почему-то мне кажется, ты должен понять. Свои занозы в заднице, да?

Вслушиваясь в слова Дина, Деймон и сам ухмыляется в стакан, делает глоток, решая за пару секунд – стоит ли ответить честно или бросить пару смятых купюр на отполированную столешницу, намечая себе путь, пока за него этого не сделал кто-то другой. Но если что-то и могло его дернуть остаться, то именно эти слова.

- Ты сейчас пересказал краткую историю нашей с братом жизни, - ставит неспешно стакан, губы все еще тянутся в ухмылке, - Он тоже считает себя самостоятельным и достаточно взрослым, принимая порой решения за нас обоих, и которые уже никому из нас не отменить, - тянется к бутылке, - А потом оказывается, что во всем, так или иначе, виноват только я, - и снова виски, и снова это странно чувство, будто он говорит сам с собой, - Заноза – это еще мягко сказано.

Говорят, что намного проще высказаться откровенно, и что называется «по душам», когда перед тобой незнакомец, когда завтра вы уже не вспомните друг о друге, но сейчас, сегодня, вы на какое-то время становитесь лучшими друзьями, у которых за время разлуки накопилось достаточно информации, обид, горечи и неизменно – два младших брата.

Сальваторе, наконец, понял, что во взгляде приятеля по несчастью было так знакомо – он не ждал чуда, даже когда расспрашивал бармена, сверкая помятым фото, не ждал, что все решится по одному волшебному слову. Деймон увидел достаточно, чтобы не разглядеть во взгляде Дина, ни страха, ни малодушных надежд. Он шел с конкретной целью, как и сам вампир и, почему-то, он так же был уверен, что средства здесь не стоят во главе угла, как и методы достижения. Дин не выглядел потерянным или излишне расстроенным, ему просто было не впервой.

- Твой младший тоже любит играть в эти игры? – Деймон сощуривается, не для того, чтобы пристальней рассмотреть, а скорее, готовясь услышать ответ, то, что он уже и так знает. Дин все больше казался ему насмешкой судьбы, которая забавы ради свела двух старших братьев в один бар, спеша напомнить, что не у одного него схожие проблемы в семье и не обязательно их всегда решать стертой памятью или вырванной трахеей зубами, - Как в детстве – найди меня, если сможешь. Только это уже не гребаный дуб во дворе миссис Девишь, а мне не десять лет, чтобы срываться по следу гончей. Тебя ведь тоже заставил забраться в глушь, идеальное местечко для игры в прятки, – цедит сквозь зубы, поднимая стакан с выпивкой, чтобы соприкоснуться щербатым стаканом с тем, кто волею случая стал тем самым попутчиком-незнакомцем, с которым легко вскрыть самые старые раны, давно покрывшиеся корочкой и местами рубцами.

- У вас, как посмотрю, было счастливое детство. Дом с белым забором,- проговаривает Дин и Деймон чуть не давится выпивкой, но только вытягивает полуулыбку, чуть передергивая плечом. Поместье в Мистик Фолсе, от которого сейчас остались лишь руины, да воспоминания, едва ли с натяжкой можно было назвать домом, когда они с братом были детьми, еще до того, как Деймон отправился на никому не нужную войну, доказывая кому-то, совершенно не важно что. Еще до того, как они встретились с Кэтрин, став частью ее плана и разрушительной силой сотен судеб впоследствии. Дом – это то место, где можно было почувствовать себя комфортно. Это чувство, которое можно было взять с собой, как и того, кто только одним своим присутствием делал любые четыре стены домом.

- Можно и так сказать, - скупо отвечает Деймон, слегка провисая мыслями.

Наверное, старший Сальваторе намеренно не вспоминает те дни, когда, как вот сказал его новый знакомый, были для них счастливыми. Стэфан не помнит матери, они никогда не касаются этой темы, а Деймон просто стер воспоминания о ней, как только впервые выпил человеческой крови. Злость на отца не прошла даже после его смерти от рук младшего. Как ни странно, он не считал его убийцей и верил в то, как он представил картину с самозащитой. Этот старый сукин сын мог довести любого до греха, а чего было ждать от вампира, который держался из последних сил, чтобы не вкусить чужой крови?..

Дом. Он и правда забыл, что это на самом деле, как у нормальных людей, таких как те, что сейчас сверлили их взглядами или те, кому младший оставлял на память пару голов на персидском ковре. Деймон не пропускает мимо вопросов и ту информацию, которой охотно делится Дин. То ли и правда, на них так виски подействовало, то ли им просто давно не с кем было поговорить.

- У него вроде как дела тут. Так сказал. Вернее, написал. Представляешь, оставил записку – и бывай! Я проснулся, а братишки и след простыл. Я такой: «Нормально!» Ну а что, приходится искать. У него неприятности, боюсь влипнет в неприятную историю. А твой что? Неужто, и ты за своим приехал? Разница в возрасте большая?

- Знакомо. Не поверишь, насколько, - новая порция виски разливается уже на автомате, не обращая внимания на то, что они скоро добьют бутылку и нужно будет раздобыть еще. Вечер и правда перестал быть томным, - Записки. Я как-то его дневники находил – вот где было занятное чтиво. Узнал о себе много нового, увлекательного и ни слова правды, - Стэфан всегда был увлекающейся натурой, наверное, не будь он вампиром, стал бы писателем или занялся бы благотворительностью на деньги отца. Все могло бы пойти тривиальной проторенной тропой, но в их жизни вмешались, оборвали, запутали судьбы, да так и не смогли разлучить. Проклятие, не иначе, - В не приятности младшие влипают быстрее, чем успеваешь их оттуда вытаскивать.

Сальваторе вспоминает, как сам себе обещал и не раз при чем, не вмешиваться в жизнь Стэфана. Что он и правда, далеко не мальчик, не видавший жизни. Но, разве можно остаться в стороне, когда твой брат под внушением? Или, когда он лезет на рожон, спасая чью-то шкуру, не думая о своей, или когда идет на сделку с Клаусом - первородным вампиром, с его чокнутой на все головы семейкой, не поставив при этом брата в известность, или когда… Этих «или» за больше, чем сто лет было предостаточно, чтобы Деймон наконец признался себе – он не позволит Стэфану себя погубить, чтобы остаться одному, пусть и молодому, красивому, даже весьма перспективному, но… Этот мир не будет больше их, а значит – он ему к дьяволу не сдался.

Деймон кивает и своим мыслям и Дину, с которым пьют синхронно и, кажется, оба не умеют хмелеть.

- Приехал. Буквально на несколько часов опередив тебя, - ухмыляется в стакан, представляя нелепую встречу в самолете и как оба начали бы пить еще до того, как шасси оторвалось от взлетной полосы, а к концу пути завернули бы в тот же трактир, согревая конечности в приятной компании шотландского виски, - Младший. Он меня никогда не ищет, - передернул плечами, прокручивая стакан в ладони, делая глоток, другой. Деймон и правда не припомнит, чтобы Стэфан его искал, пытался свести их дороги в одну, кроме тех случаев, когда сам он уже не справлялся с ситуацией. Наверное, это карма всех старших братьев, принимать такие правила игры, не задумываясь лишний раз о том, что в ответ они получают ничтожно мало, но и этим ни за что не попрекнут, - На семь лет младше, - говорит вампир, зная, что тут он рискует нарваться на другие вопросы. К примеру: «Какого черта его не ищет полиция, раз он едва ли совершеннолетний по человеческим меркам?» или того лучше: «Родители в курсе?», - Но я всегда его нахожу, - салютует полупустым стаканом, успевая озадачит собеседника схожими вопросами, - А твой, намного младше? И какие могут быть дела в этой жопе мира, если только он не на лосей приехал охотиться, - пристально смотрит, будто и не специально, но все же озвучивает то, что крутилось на языке, как только Дин переступил порог злачного места, - Охотники? – вопрос, казалось бы простой, но то, как они оба, почти синхронно уставились друг на друга, можно было посчитать ответом.

«Вот, черт….»

- Нашел и не удержался, сунул нос? Он писал про тебя?
Деймон кивает, но, скорее тому, что по факту так и было – он сунул нос в очередной раз туда, куда его не приглашали. Да и когда ему нужно было приглашение, когда дело касалось младшего?

Он помнит, как листал дневник брата, но не для того, чтобы прочесть что-то новое. Он и без того знал про то, как Стэфан упивается страданиями, когда к нему возвращается человечность, про все те трупы, оставленные кому-то в дар – этакая демонстрация собственного превосходства. Конечно, ведь в пищевой цепочке он стоит выше обычных двуногих и может позволить себе не сдерживаться, дать волю монстру.

Не для этого Деймон столько раз брал в руки ту, скрепленную годами боли и проклятий в сторону себя и автора, рукопись. Вместе со страницами Деймон перелистывал те годы, где Стэфан развлекался с людьми, играя в кровавые игры совсем не детских «кошек-мышек», перелистывал и те, где он писал про смерть отца, про то, как он сожалеет, что заставил старшего брата стать вампиром, как эгоистично поступил, распорядившись чужой жизнью. Старший Сальваторе не сожалел. По-настоящему ему было жалко тех лет, когда они были далеки друг от друга, не так, как сейчас, когда он сбивается с дороги, отыскивая новые пути к Стэфану. Сейчас он знает, что брат у него есть, и то, что тот устроил игру в догонялки по всему земному шару, не делает их чужими друг другу. Ненависть, злость – сильные эмоции, и Деймона они вполне устраивали до тех пор, пока на смену им не придет что-то такое же сильное, но качественно иное. Безразличие – вот чего никогда не хотел бы он видеть в дневнике Стэфана. Страшно было, что кто-то еще затмит собой разум брата настолько, чтобы в очередной раз разрушить их связь, бросить семейные узы под лезвие меча.

Дин кажется очень знакомым Деймону просто потому что их отношения с братом, будто отражение, будто эхо их собственных. А еще, и это уже не кажется, он уверен – Дин врет. Хорошо, заученными фразами, сочиняя правдоподобные версии, как много раз делал и сам Деймон. Лжец лжеца распознает издалека, взгляд наметан.

«Автомеханики. Конечно»

Вампир ухмыляется мысленно, но не подает виду. Тем более, на них двоих с Дином виды давно уже поданы, если не сказать больше. Косые взгляды за спинами переросли во враждебные. Первый из будущих противников поднимается решительно, показывая пример остальным, неспешно следует к стойке, когда Деймон разливает остатки виски по стаканам, улавливая в отражении на зеркальной стене, как со своих мест встают еще трое.

- Автомеханик, говоришь? – выпивает залпом, ставит на стойку пустой стакан, отмечая, что бармена как ветром сдуло. - Надеюсь, часто сталкивался с недовольными клиентами? - Сальваторе совершенно расслабленно оборачивается на далеко неприветливый жест – рука накрывшая его плечо, и тщетная попытка сжать покрепче.

- Разговор или сразу к делу? – с ухмылкой произносит вампир, не утруждая себя ни гипнозом, ни скоростью с которой бы сейчас уложил пятерых следопытов, не моргнув глазом. Ответом служит летящий кулак в скулу, но Деймон предсказуемо укорачивается, подныривая под руку высокого парня, рискнувшего развязать драку. Сальваторе и правда нравится вечер – где столько развлечений сразу? – и тебе приятная компания потенциального охотника и брат не пойми в какой передряге и, дай бог, если не в одной с братом Дина. А теперь еще и драка.

Деймон бьет вполсилы, если так можно сказать, но, наверняка, ломая несколько костей, которые больше бы пригодились организму драчуна целыми. Однако того, кто так бестактно прервал разговор, оторвал от выпивки и возможности узнать нового знакомого получше, не жалко.

И как еще можно как следует узнать человека? Не за стопкой алкоголя, так в честной драке. Хорошо, почти честной. И все же Деймон, в первую очередь, смотрит на Дина, как на того, с кем было легко трепаться за жизнь, и не спешит делать выводы. Даже если в конце концов, этот парень с его братом окажутся по другую сторону баррикад – ну, что ж, в любом случае, было приятно поболтать. И весело надрать задницы коренным жителям.

Деймон смеется, даже когда пропускает удар, разбивая губу о чьи-то костяшки. Так он давно не веселился. Подхватив круглый барный стул, успевает удобно прокрутить за перекладину, перехватить за ножку и изо всех сил врезать по голове мужику, кинувшегося на Дина со спины.

- Мне ужасно нравится этот штат! - проговаривает вампир, когда щепки от стула разлетаются в стороны, сваливая с ног еще одного следопыта.

Деймон оглядывается по сторонам, когда Дин садится на уцелевший стул. Все плюс-минус целы, и не как обычно – ни вырванных сердец, не перегрызенных глоток. Цивильная такая, человеческая драка, в которой у вампира был шанс присмотреться к новому знакомому и решить, кто он такой и что прячет за дежурной ухмылкой, за все еще горящим цепким взглядом, который не потушить, ни выпивкой, ни налетом горечи и семейных обид.

- А ты ничего. И у тебя кровь. На подбородке. Вот тут, - Дин ведет пальцем по своему подбородку, на что Деймон быстро отвечает:

- Не моя, - отирает тыльной стороной ладони, трет о джинсы, и слизывает кровь с губы языком, зажимает между зубов, ощущая знакомый металлический привкус. Губа наверняка затянулась, а посвящать Дина в свои маленькие семейные тайны, он пока не намерен. Что-то держит вампира настороже, хотя он и так уже понял, что именно: никакой Дин не механик, как и Деймон – никакой не двадцатипятилетний обеспокоенный брат, в поисках несовершеннолетнего отпрыска семьи Сальваторе.

- Думаю, нам здесь больше не рады, - с усмешкой вампир встречается взглядом со своим отражением и тянется к сотовому, вовремя останавливая чье-то поползновение к двери, всего-то бесцеремонно наступив мужчине на кисть. Он опускает взгляд и видит рослого следопыта, в разорванной клетчатой рубашке, убирает ботинок, присаживаясь на корточки, и натягивает самую милую из рядовых улыбок, словно не сам съездил этому человеку по лицу пару минут назад. - Я бы хотел повторить вопрос, который я задавал бармену. Вы видели этого парнишку? Рослый такой, задиристый, с грустными глазами, почти как у меня, но немного, - Деймон склоняет голову в бок, театрально изменился в лице, словно только что кого-то похоронил, как минимум пол этого чудесного селения в богом забытом месте, - искренней…

Мужчина поднимает голову, не рискуя вставать, смотрит расфокусированным взглядом на яркий дисплей сотового, с которого на него смотрит светловолосый парень, никак не похожий на того, кто хорошенько приложил беднягу стулом в драке.

- Пошел ты! – Деймону всегда нравились дерзкие, с ними было интересно, забавно, иногда даже до боли. В основном – их боли: сломанные конечности, немногочисленные пытки. Впрочем давно это было и, скорее, по части его младшенького. Удар приходится на лицо, точнее лицом об пол, не сильно, но хруст сломанного носа, отчетливо слышимый не задевает вампира. Уже молча показывает ту же фотографию Стэфана, ожидая похожего ответа от следопыта.

- Если… я скажу, вы меня отпустите? – Деймон переводит взгляд на Дина.

- Фото брата далеко? Может два зайца одним выстрелом? – говорит Сальваторе, но сам не очень хочет оказаться правым в своих подозрениях насчет этого парня. Нехорошее предчувствие так и не отступило, наоборот, чем больше он смотрит на нового знакомого, подмечает, как он наблюдает за небольшим допросом с пристрастием, его молчаливое участие, наводят на мысль, что и это ему не впервой.

- Отпустим, - роняет Деймон, прежде чем тянет мужчину за плечо, помогая подняться и облокотиться о стену спиной. - Говори. На сегодня мое терпение исчерпало себя, - Деймон смотрит на мужчину глазами вампира – черными, скрывающие человеческие белки, сеткой капилляров по лицу; он не запугивает и тем более не желает себя выдавать, но немного гипноза не помешает. - Где и когда ты видел парня с фото?