Гермиона резко сделала шаг вперёд и, схватив его за левую руку, задрала ему рукав рубашки. К её удивлению, Малфой не сделал ни малейшего движения помешать ей. Только молча наблюдал, как она рассматривает его чистое предплечье.

- Что, Грейнджер, облом? – он усмехнулся. – Ожидала увидеть здесь татуировку?

- Я… – она хотела отойти, но он схватил её за запястье и заставил стоять на месте.

- А знаешь, Грейнджер, метка ведь ничего не значит. Не обязательно быть меченым, чтобы быть приближенным к Тёмному Лорду. И уж тем более не обязательно ходить с изуродованной рукой, чтобы быть его сторонником.

- Отпусти, – прошептала Гермиона, пытаясь высвободить руку.

- Нет, Грейнджер, – он холодной улыбнулся. – Спорим, ты не знала, что сторонники Лорда есть даже среди магглов?

- Я же сказала… – смысл его слов дошёл до неё не сразу. – Что?

- Что слышала. На войне ведь все средства хороши. И союзники хороши любые, особенно если от них всё равно потом рассчитываешь избавиться.

- Неужели сверхчистокровные Пожиратели Смерти пачкают себя общением с магглами, – рассмеялась Гермиона.

- Если есть толк, – Малфой улыбнулся. – Кто как не ты утверждал, что магглы ничуть не хуже магов? А это правда, Грейнджер? Мне всегда было интересно, каковы магглянки в постели?

Гермиона дёрнулась.

- Ты ненормальный. Наверное, результат кровосмешения.

Светлые глаза Малфоя моментально потемнели, став похожими на волчьи.

- Не говори о том, чего не знаешь.

- Не знаю чего, Малфой? – Гермиона хохотнула, хотя понимала, что смех истерический и скорее является защитной реакцией психики в ответ на страх. – Того, что все чистокровные семьи приходятся друг другу родственниками? А ты знаешь, что ты состоишь в родстве с Уизли и Поттером?

- Не смей путать меня с этими предателями крови, - прошипел Малфой.

- Что, правда глаза колет? – ей доставляло извращённое удовольствие видеть, как искажается от ненависти его всегда равнодушное лицо. – Да и Лонгботтомы, думаю, тебе тоже родня. Поинтересуйся как-нибудь у своего папаши вашей родословной.

Она уже не боялась. Страх опьянял, дарил чувство свободы, заставлял продолжать дальше, говорить прямо ему в лицо, видя своё отражение в его зрачках. И Гермиона наслаждалась этим чувством.

- Как видишь, я знаю, о чём говорю. А вот ты, похоже, не очень. Говоришь, интересно, какие магглянки в постели… А давай, а? Давай ты снимешь простую шлюху в Лондоне, оттрахаешь её в своём магическом фамильном особняке, а потом поделишься впечатлениями. Мне тоже очень интересно, чем маггловские потаскухи лучше Пэнси Паркинсон.

Всё таки она переборщила. Не выпуская её запястье, Малфой другой рукой залепил ей пощёчину. Голова Гермионы метнулась в сторону. Но обиды не было. Как и страха. Даже боль только подстёгивала её.

- А в постели ты их тоже будешь бить? – она подставила другую щёку. – Ну, давай, ударь ещё раз, теперь с этой стороны. – Она перестала издеваться и замерла, уставившись прямо ему в глаза. – Каково это, Малфой – когда что-то происходит не так, как ты задумывал?

Он не отвечал. Стоял, наклонив к ней голову, так что его чёлка падала ей на лоб, и смотрел в её глаза. Оба тяжело дышали – она от долгой речи, он от гнева. А Гермиона за ним наблюдала – смотрела, как он выплеснет этот гнев, что сделает с ней теперь.

Она уже практически ждала, что он её сейчас поцелует – слишком уж маленькое расстояние было между их лицами. Если сосредоточиться, она могла почувствовать его дыхание на своей коже. Всё это было… как-то неправильно. Ложно. Как на полотнах художников-сюрреалистов.

Он не стал её целовать. Он нагнулся и мягко дотронулся щекой до её скулы. Почти незаметно, но почему-то это причиняло боль. Такую боль, которая парализовала всё тело, не позволяя шевелиться.

- Когда-нибудь, Грейнджер, – едва слышно прошептал он, – я получу ответы на все свои вопросы. Когда-нибудь, я расскажу тебе, чем чистокровные лучше грязнокровок. Может быть, это будешь ты, а может, простая шлюха с маггловской улицы в Лондоне. – Он коснулся её щеки холодными губами. – Как тебе такая альтернатива, грязнокровка?

- Ты сумасшедший, – задыхающимся голосом повторила Гермиона, сама не желая прерывать этот еле заметный контакт между ними и проводя кончиком носа по его щеке. – Как и твой хозяин.

- Тогда почему ты стоишь на месте, Грейнджер? – ей показалось, или Малфой улыбался? – Если я опасен, то почему ты не бежишь? Ты боишься меня, Грейнджер?

- А стоит?

Они сейчас были похожи на котов, которые трутся друг о друга мордами, играют ушами, а потом, откатившись, выпускают когти и раздираюсь эти уши в клочья.

- Ты меня боишься… – Малфой откровенно смеялся. Гермиона не видела его лица, но слышала по его голосу. Голова отяжелела, как после бутылки крепкого вина, глаза закрывались. Усилием воли она заставляла себя не отключаться.

- И, признай, тебя это возбуждает, – всё также тихо произнёс Малфой, проводя по линии её подбородка кончиком языка. – Смешно, правда? Кто бы знал, что бесстрашную гриффиндорку может так возбуждать страх?

- Подонок, – Гермиона опять постаралась вывернуться, но он держал её слишком крепко. А она даже не заметила, что он отпустил её руку и теперь обнимает её за талию, намертво приковав к себе.

- Да, – он наконец посмотрел ей в глаза. – И тебе это нравится.

Стоило увидеть смех на его лице, чтобы прийти в себя. Словно подуло холодным ветром. Гермиона дёрнулась, оттолкнула от себя Малфоя. И принялась поспешно одёргивать свитер, стараясь не замечать, каким весёлым взглядом смотрит на неё Малфой.

- А в объятиях Уизли ты также дрожишь? – хриплым голосом спросил парень.

Гермиона медленно повернулась к нему. Стоило огромных трудов не сорваться и не ударить его.

- Пошёл ты к чёрту, Малфой.

- Обязательно! – рассмеялся он, когда она уже готовилась выйти из гостиной. – Передам ему от тебя привет.